«Последние из нас»: сериал The Last of Us с точки зрения науки
Игру 2013 года и выходящий с января 2023 года сериал по ней часто принимают за научную фантастику. То есть произведение, основанное на предположениях, не противоречащих науке. Однако вряд ли дело обстоит таким образом. Проблема в том, что создатели мира The Last of Us слишком некритично подошли как к научному фундаменту, на котором основан их мир постапокалипсиса, так и к тому, что думает наука о самой реальности «постапов». Naked Science пробует разобраться в деталях.
Наверное, такие тексты надо начинать с «Дальнейшее содержит спойлеры, и если вы еще не смотрели, то…». Однако жанр постапокалипсиса не нов, и книга с довольно похожим на The Last of Us названием (можно перевести как «Последний из нас» и как «Последние из нас») впервые появилась еще в 1805 году (Le Dernier Homme, «Последний человек»). Сюжеты в этом жанре не отличаются разнообразием, так что спойлеров вряд ли стоит бояться, давайте просто займемся разбором того, как все эти истории выглядят с точки зрения науки.
Рецепты постап-текстов (книг, игр, фильмов) с 1805 года в целом не изменились. Автор берет какую-нибудь модную научную концепцию, а затем литературными методами строит вокруг нее предполагаемый мир будущего. Жан-Батист Ксавье Кузен де Гренвиль (Jean-Baptiste Cousin de Grainville), автор «Последнего человека» начала XIX века в качестве такой модной и как бы научной идеи выбрал мальтузианство. В его произведении два последних человека упоминают, что вот, мол, Земля была слишком перенаселена, ресурсов не хватало. Правда, придумать убедительный конец мира по Мальтусу де Гренвиль не смог, поэтому у него еще и фертильность у людей, по неизвестным причинам, исчезает.
Первое время жанр постапокалипсиса был не особо популярен. Вторым таким произведением стала байроновская «Тьма»: в ней британский поэт изобразил вымирание людей от вулканической зимы, свидетелем очень легкого варианта которой сам Байрон стал в 1816 году («Год без лета»). Ну а в 1826 году и тема «апокалипсиса из-за инфекции» своей участи не избежала: Мэри Шелли опубликовала The Last Man («Последний человек»).
В «Последнем человеке» Шелли неизвестная инфекция в конце XXI века ведет к полной гибели всех землян, выживает лишь один человек, попадающий в череду энергичных приключений. Роман получил неприятные отзывы от критиков, отмечавших среди прочего неправдоподобность сюжета (гибель почти всех людей).
Более поздние критики были и более зоркими: они писали, что, во-первых, Шелли написала роман, будучи под впечатлением от гибели нескольких друзей и своих детей; во-вторых, замечает критик Кари Локке, довольно странный с фактологической точки зрения сюжет — в значительной степени метафора. Традиционная идея гуманизма ставит человечество в центр Вселенной, предоставляя ему самому решать, как поступать с природой. «Последний человек», напротив, возвращает природу в центр Вселенной, отказывая человечеству в исключительном месте в нем. Ликвидация ею человека в таком случае выглядит логичной.
Шелли своим романом открыла литературный ящик Пандоры: «Маска Алой Смерти» Эдгара Алана По, «Алая чума» Джека Лондона и произведения бесчисленной орды их подражателей с тех пор использовали сюжет, по которому инфекция убивает всех или почти всех людей. Литературное качество таких работ, правда, после «Алой смерти» только падает, но это, с учетом общей тенденции развития популярной литературы, вполне ожидаемо.
И вот что важно: число постап-книг, фильмов и игр с течением времени только растет. Причина тому — в кризисе гуманизма и стихийном распространении так называемого антигуманизма. То, что в 1826 году было нетипичным умственным экспериментом жестоко потрепанной жизнью женщины, к XXI веку стало распространенной точкой зрения. Человечество все чаще помещают не в центр Вселенной, над природой, а под ними: оно, с точки зрения антигуманистов, несет угрозы, с высокой вероятностью способные положить ему конец.
Может ли паразит влиять на поведение людей, как в сериале?
Именно это мы видим и в последней реинкарнации «Последних из нас»: сериале HBO 2023 года. Он начинается с телешоу 1968 года, на котором беседует пара эпидемиологов. Один из них, доктор Нойманн, отмечает, что не верит в гибель человечества от вирусов и бактерий, поскольку человечество постоянно сталкивается с ними, но всегда выживает (знакомую угрозу проще одолеть иммунитету). А вот грибки, считает он, — другое дело. Сейчас им трудно жить на теплокровных вроде нас, но в случае глобального потепления, полагает он, эволюция грибков может сделать шаг вперед — и тогда они начнут ставить под контроль наш мозг, как ставят под контроль (через посредство химических соединений) мозг муравьев. Есть, правда, работа про то, что грибок все же управляет муравьем помимо мозга, но этому противоречит другая научная работа, затрагивающая иные виды муравьев.
Что думает наука по этому поводу? С одной стороны, можно уверенно сказать, что частичный контроль паразита над мозгом и поведением крупного млекопитающего — не выдумка, а совершенно обычный зоологический и антропологический факт. Вы, читатель этих строк, с вероятностью 25 процентов сами являетесь одним из людей, чье поведение в некоторых отношениях управляется простейшим паразитом.
Ведь именно такова доля жителей Москвы (для России в целом, к сожалению, данные пока не собираются) без шизофрении, инфицированных токсоплазмозом. Среди обследованных москвичей с шизофренией их уже 40 процентов, поскольку при наиболее тяжелых сценариях заражения вероятность этого психического заболевания растет. Кстати, если вы бизнесмен или любитель экстремально проводить время, вероятность того, что в вас живет и отчасти контролирует вас этот организм, тоже повышенная.
И хотя токсоплазмоз не грибок, а простейшее (то есть даже не многоклеточное существо), это совсем не мешает микрометровой Toxoplasma gondii эффективно направлять наше поведение в нужную ему сторону. Для этого паразит влияет на выработку нейромедиатора дофамина — и у грызунов, и у людей. Скорость реакции при этом может снижаться, как и сила страха. Мужчины становятся более склонными ко всем типам рискованного поведения, а женщины — в основном к откровенности и прямоте. Не удивительно, что среди попадающих в ДТП жителей России токсоплазмозников существенно больше, чем по популяции в целом (то же верно и для самоубийц).
Конечно же, токсоплазма — не единственный пример сильнейшего влияния (значение этого понятия шире, чем просто «контроль») паразита на поведение человека. Любой может вспомнить бешенство, вызывающее агрессию у пораженных им людей (не такую уж и далекую от того, что показано в сериале для грибка). Но есть и менее очевидные примеры.
Не так давно выяснилось, что люди, прививавшиеся от гриппа, на 40 процентов реже страдают болезнью Альцгеймера. Учитывая, что вакцины от гриппа делают на морально устаревших и оттого неэффективных платформах, отчего они снижают вероятность заражения этим вирусом всего вдвое, нельзя исключать, что именно вызываемый вирусом грипп (а вирусы — это облигатные паразиты) — ключевой фактор риска по болезни Альцгеймера.
Если все так, то люди, переболевшие «просто гриппом», на самом деле закончат свои дни в слабоумии именно из-за обычного вируса, а не по каким-либо другим причинам. Точнее мы узнаем после внедрения новых, более эффективных (векторных) вакцин от гриппа, появление которых ожидается в 2023 году. Если с ними вероятность Альцгеймера снизится существенно больше, чем на 40 процентов, можно будет уверенно предположить, что истинная причина «старческого слабоумия» — совсем не старость как таковая.
Не исключено, что какое-то управление поведением своих жертв вероятно и для коронавируса. Просто чтобы узнать это, нужные многие годы наблюдений, которые пока еще не успели пройти.
Но значит ли все вышесказанное, что основная эпидемиологическая предпосылка сюжета «Последних из нас» верна?
Чего создатели сериала (и игры) не знали о реальном мире
К сожалению (а точнее, к счастью), нет. Дело в том, что авторы исходной игры почерпнули свою идею о грибке-поработителе не из науки, а из научпопа, причем, скажем прямо, не попытались поискать научпоп, описывающий картину более полно. Они посмотрели фильм BBC Planet Earth от 2006 года, где описано действие кордицепса на мозг и тело муравьев и многих других насекомых.
Чего в сериале The Last of Us не сказано, но что знает каждый приличный врач, — так это то, что на деле грибковые инфекции постоянно и систематически атакуют теплокровных, включая людей. Только в одном 2020 году от них погибли 1,7 миллиона человек (больше тогда унес только коронавирус).
Рассуждения Нойманна из сериала HBO The Last of Us о том, что теплокровность якобы блокирует возможность заражения грибком, не имеет отношения к реальности. И дело не только в том, что наши кожные покровы на десяток градусов прохладнее температуры внутри организма (кожные грибковые заболевания поэтому начинаются легче), но и в том, что в реальности грибки могут расти и при температурах выше 40 градусов.
Теплокровность затрудняет поражение нас грибками не больше, чем затрудняет инфицирование теплокровных и бактериями, и вирусами. Однако и они, и грибки вполне адаптируются к повышенной температуре носителя. Главным препятствием на их пути становится совсем не температура тела.
Почему? Да потому, что температура тела у теплокровных лежит в довольно узком диапазоне — намного более узком, чем у холоднокровных (более точные научные название — гомойотермия и пойкилотермия): 35 или 43 градуса — и нам конец. А крокодил, например, может остывать ниже нуля и выживать, а равно и нагреваться сильно за сорок и… тоже выживать.
Естественно, раз грибки стабильно атакуют холоднокровных, то уж на теплокровных-то они жить вполне приспособятся. Точнее, приспособились, и уже очень давно — задолго до любого глобального потепления.
Как и в случае с вирусами и бактериями, основная защита человека от грибка — иммунитет. Те 1,7 миллиона человек в год, что все же умирают от грибков, почти на 100 процентов состоят из людей с серьезно ослабленным иммунитетом, например ВИЧ-инфицированных без ретровирусной терапии, больных раком на химиотерапии и так далее. Вообще же, чтобы получить резкое снижение иммунитета, иной раз достаточно сильного стресса.
Если вы в целом здоровы, сражаться с грибковой инфекцией вам куда проще, чем с токсоплазмозом, гриппом и тем более коронавирусом. По той простой причине, что грибок более требователен к условиям для быстрого размножения, чем намного более простой и компактный вирус.
Именно поэтому естественный сценарий возникновения кордицепса, превращающего людей в зомби и описанный в серии игр «Последние из нас» и сериале, вряд ли возможен. В реальном мире кордицепс давным-давно продают как биологически активную добавку. Ни он, ни его родственники не представляют угрозы хотя бы относительно здоровому человеку: для иммунитета он, в отличие от вирусов, легкая добыча. Да, он может убить человека без иммунитета (как и ряд других грибков), но, строго говоря, его могут убить и обычные вирусы, вызывающие простуды.
Впрочем, употреблять соответствующую БАД мы бы все равно не советовали: не исключено, что авторы этого снадобья тоже изучали биологию человека по фильмам BBC, то есть имеют о ней, мягко говоря, не вполне полные представления.
Конечно, мы не просто так выделили слово «естественный» курсивом. Создать аналог кордицепса, как в фильме, все же можно. Для этого нужно взять набор патогенных грибков и долго и упорно работать с ними в лабораториях на приматах. Для начала — зараженных вирусом обезьяньего иммунодефицита, то есть таких, к которым грибку намного проще приспособиться, благо их иммунитет заведомо ослаблен. Так можно попробовать вывести штамм грибка, который успешно поражал бы даже здоровых особей.
В принципе в такой исследовательской работе нет ничего невозможного. Надо только понимать, что это огромный труд: модными CRISPR/Cas9 переставить нужные гены тут не выйдет, нужна долгая и нудная селекция, поскольку способность заражать у паразитов полигенна, кодируется сразу множеством генов, и заранее угадать, какие именно надо поменять, не получится (разве что в далеком будущем, но речь в сериале про 2023 год).
И все-таки лет за десять ударного труда в стиле доктора Менгеле что-то подобное соорудить можно. Если, конечно, вы привлечете к проекту первоклассных и очень талантливых (желательно, гениальных) ученых с напрочь сбитыми моральными ориентирами.
Единственное, что тут радует: сделать это будет много сложнее, чем с вирусами. Как мы уже отмечали, поскольку животное, с которого коронавирус «перепрыгнул» на людей, все еще не найдено, нельзя исключать, что SARS-CoV2 получили именно лабораторной адаптаций вируса летучих мышей к тканям приматов. Но, скорее всего, делали это с исследовательскими, а не злыми целями. А вот для грибка обычного исследовательского интереса будет маловато: ему в наших тканях размножаться сложнее, он уязвимее для иммунитета, чем компактный вирус. Так что хотя бы чисто случайно нужный патоген вряд ли кто-то создаст. И то хлеб.
А что насчет общей научной достоверности постапокалиптических фильмов и игр?
Покончив с биологической частью мира «Последних из нас», нельзя не остановиться на его социально-технологической части. Как и практически во всех постап-произведениях с 1805 года, с реализмом там тоже не все хорошо.
Начнем с поведения. Действие фильма происходит в 2023 году, через 20 лет после старта эпидемии кордицепса. Но Элли, главная героиня сериала, ведет себя как современная американская девушка-подросток — нецензурно оскорбляет заведомо более сильных (и явно не слишком сдержанных) людей, имеющих серьезные проблемы с законом. Одного такого (коррумпированного вооруженного охранника) она еще и зачем-то бьет ножом, причем не в горло, что хотя бы логично, а в ногу.
Так могут вести себя подростки, выросшие в современном обществе, где насилие в отношении детей (и в отношениях между детьми) серьезно табуировано. Но в The Last of Us описывается мир, где 20 лет нет никакого привычного закона и порядка — только островки тоталитарной диктатуры, окруженные со всех сторон морем преступников, в принципе лишенных системных моральных норм.
Любой, кто прожил в подобных средах хотя бы несколько лет, знает: обитатель такого мира не будет понапрасну злить сильных малознакомых людей. Материться первым в беседе с неизвестным человеком вы будете только после того, как узнаете, чем он вооружен и насколько опасен. Потому что у вас был знакомый (и не один), которого убили просто за неосторожно сказанное слово.
Вы не будете втыкать нож вооруженному человеку в ногу (ведь это его разозлит, но не убьет). Вы и в шею-то ему его воткнете, только если он будет пытаться вас убить, а не просто делать что-то неприятное. Потому что нож — плохой помощник против автомата, и вы знаете это. Потому что вы еще в 12 лет получили первое ножевое, а еще до того видели, как убивает огнестрельное оружие, и наглядно представляете себе, насколько разная у них эффективность.
А Элли ведет себя так, как будто ничего этого не знает. Хотя выросла в мире, где еще с ее рождения насилие — главный аргумент. Почему она действует настолько несообразно обстоятельствам?
Наиболее вероятный ответ: авторы игры и сериала не интересовались этнографическими и историческими материалами, описывающими общества до 1970-х годов. То есть общества с традиционной социальной организацией или близкие к ним. Они слишком привыкли к современной им действительности, где можно грабить магазины в честь BLM или сохранения жизней дельфинов, и вам (почти) ничего за этого не будет. Или же они не задумались над тем, что в случае реального наступления постапокалипсиса современное общество быстро исчезнет, поскольку в настолько сложных условиях нетрадиционные общества (современного типа) долго не протянут.
К научно-технической стороне мира постапа тоже много вопросов. Еще в мире первого Fallout (классической постап-игры 1990-х) никакие автомобили не ездят, потому что очевидно же: ДВС-мобили не смогут работать после десятков лет перерыва в поставках запчастей. Когда авторы во второй части все же ввели автомобиль, у него были атомные источники питания, а в игре и фильме The Last of Us машины самые обычные, со свинцовым пусковым аккумулятором.
Это, конечно, по-детски наивное представления о технике. Во-первых, спустя 20 лет хранения у бензина будет такое низкое октановое число (нужные добавки распадаются за годы), с которым он быстро убьет мотор. Какие ДВС-мобили в таком случае будут ездить? Дизельные, благо цетановое число солярки не снижается? Тогда об этом стоит так и сказать (чего в фильме не делают), ведь в Америке 2003 года, где начинается эпидемия в сериале, дизельных машин даже среди пикапов не так-то и много.
Или вот: где вы 20 лет брали для своего дизеля фильтры, без замены которых он непременно прикажет долго жить? А моторные масла и электроника, контролирующая работу мотора, у вас тоже неограниченного срока годности? Наконец, в мире постапа такие сложные устройства, как свинцовые аккумуляторы, производить будет настолько хлопотно (а 20 лет они не хранятся), что даже не очень умные люди давно перейдут на «завод с толкача» всей техники, которая еще будет заводиться.
Почему при этом начало сюжета The Last of Us крутится вокруг аккумулятора, который заведомо не будет нормально работать, пролежав на полке пару десятков лет? Ответ прост: создатели Fallout 1 просто знали и любили технику больше, чем создатели The Last of Us.
Вообще, главная проблема показанного в сериале мира не в том, что там с самого начала неверно представляют себе биологические особенности грибковых инфекций, или кто и на чем будет ездить через 20 лет после апокалипсиса. Это все же просто детали. Более существенно, что постап-произведения в последние десятки лет потеряли целостный, научный подход к анализу развития обществ в случае глобальной катастрофы.
Возьмем «Алую чуму» того же Джека Лондона. Сюжет из 1910 года в целом тот же: инфекция убила многих, кругом мародеры, борьба за существование. Но у Лондона никто не ездит на машинах (хотя крутануть ручку от условного «Форда-Т» и через 20 лет после Алой чумы явно реалистичнее, чем искать несуществующий рабочий аккумулятор). Нет никаких фонариков, как и вообще работающей технической цивилизации.
Американец 1910 года — возможно, потому что до писательства он был простым рабочим парнем с богатым жизненным опытом — верно понимал: после резкого снижения численности людей никакой технологической цивилизации не будет. А практически все, что она производит, не сможет подолгу работать после падения системы разделения труда.
Но вся эта система основана на огромной численности людей. Достаточно сократить эту численность на пару порядков, и вот уже найти инженера и рабочих, способных сделать свинцовый аккумулятор или ручной сканер заражения кордицепсом, стало бы просто невозможно. Или возможно — но только в одной точке на Земле. А глобальная торговля в мире постапа — заведомо нереалистичная вещь из-за того же разрушения глубокого разделения труда, требующего миллиардных цифр земного населения.
Теоретически относительно высокотехнологичный постап возможен, например в условном сценарии Уиндема (остров из «Дня триффидов»). То есть когда некая удаленная Австралия топит в море все суда с инфицированными беженцами, изолируется от внешнего мира и долго и упорно импортозамещает все, что не производила ранее. Нетронутая эпидемией структура и численность общества — серьезные плюсы. Так можно наладить выпуск много чего и не рухнуть в бездну варварства.
Вот только в такой ситуации сюжет «Последних из нас» не получится. Просто потому что не будет никаких «последних из нас»: с помощью того же радио жители постапокалиптических США будут в курсе, что им не повезло, а за морем течет вполне нормальная жизнь.
Наверное, из этого сложнее сделать сюжет, где люди видят убийство (для «медицинских исследований») одной девочки как путь к светлому будущему. Но точно ли столь глубокий ремейк «слезинки ребенка» от Федор Михайловича стоит серьезного игнорирования законов биологии, истории и даже банальной техники?
Это вопрос, ответ на который каждый из зрителей сериала найдет для себя сам.
